Сергей Соболев - Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок]
В руке у него была сучковатая палка, которую он подобрал в лесу получасом ранее.
План его был примерно таков. Те, кто приехал сюда на фургоне, вылезут из тачки и наверняка направятся к озеру, чтобы уже визуально контролировать ситуацию. Он же будет действовать по ситуации. Допустим, шарахнет кого-нибудь сзади палкой по черепу. Потом – второго…
Ну а дальше будет видно.
Валера залег в кустиках. Выбранная им позиция позволяла видеть Машу, – а она как раз нашла тихую заводь и принялась медленно, как записная стриптизерша, освобождаться от одежды – и кусок грунтовой дороги, жмущейся к опушке леса, по которой, возможно, к озеру попытаются просквозить абросимовские подручные.
«Если их будет больше двух, – вяло подумал Валера, – тогда они… тогда они просто убьют меня».
Несмотря на эти явно упадочные мысли, рука его крепко сжимала дубину… То есть, он не блефовал и не пытался выставить себя героем перед Машей, а на самом деле намеревался действовать (если, конечно, ему подвернется мало-мальски удобная возможность).
Хотя Маша и просила его не подсматривать, Швец вместо того чтобы более тщательно следить за всей округой – все равно за ней подсматривал.
Мерно покачивая бедрами – нет, ну что за прелесть эта женщина с ее точеной фигуркой! – Маша избавилась от брючек, а затем и от своих крохотных трусиков.
Красиво подняв руки вверх, она поправила волосы – ее конические груди упруго качнулись в такт этому движению, – после чего смело вошла в тихую озерную заводь… И уже на втором или третьем шаге погрузилась в воду по грудь.
Потом поплыла белым манящим пятнышком по лесному озеру, держа над водой лишь гордо поднятую головку.
«Бедненькая ты моя, – пожалел ее в душе Швец. Хотя на дворе июнь, но здесь – не Сочи… Наверняка вода ледяная…»
Услышав какой-то шорох сзади, он резво обернулся.
– Вставай, придурок, – сказал спецназовец в маске и наставил на него автомат. – Руки на затылок и марш на берег!
Сразу четверо спецназовцев – Валера лежал мордой вниз на берегу – не без интереса наблюдали за тем, как обнаженная нимфа после сеанса купания выходит обратно из воды на бережок.
Надо отдать должное Маше: она вела себя так, как будто этих четырех головорезов не было на берегу. Да, внешне она сохраняла полное спокойствие… а что еще остается делать.
Она даже не пыталась прикрыть наготу; просто проходя мимо одного из глазевших на нее сквозь прорези в маске верзил, презрительно бросила:
– Нашарники! За такое зрелище полагается бабки платить!
– Мы заплатим… да так, что мало не покажется, – с усмешкой заметил один из бойцов. – Быстрей надевай свои шмутки, а не то с голой ж… обратно погоним!
Маша, хотя и сохраняя достоинство, все же оделась достаточно быстро. Затем, посмотрев сверху вниз на распластанного на бережку напарника, негромко процедила:
– Швец! Ты полный, конченый мудак!
Спустя каких-то полчаса они сидели мрачные, как две нахохлившееся птицы, на летней террасе возле дома.
Швец прижимал к левому глазу полотенце, смоченное холодной водой, – один из головорезов, когда он, скованный наручниками, попытался качать права, врезал ему локтем в лицо. Что касается Маши, то ей никакого вреда, за исключением душевной травмы, причинено не было.
– Все, блин! – выругался Швец. – Шутки в сторону! Вот теперь я точно этот поганый коттедж по бревнышку разнесу!
Глава 35
НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ, И МЫ ПОБЕДИМ
Оказалось, что они уже почти добрались до места. Вот ведь как бывает: появись «вертушка» в небе над болотом получасом позднее, и все могло бы закончиться трагично… И еще неизвестно для кого, для беглых зэков или тех, кто находился на борту «МИ-2М».
Все трое кое-как добрели, доползли до ближайшей кочки с хилыми сосенками, неподалеку от которой их настигла крылатая машина. Леха упал на травку ничком; в груди у него что-то клокотало и булькало, да и дышал он надсадно, со свистом, как будто внутри у него закипел – и перегрелся – котел с водой…
После того как они немного отдышались, Уваров показал направление на следующую кочку, до которой от них было примерно двести метров. Надо сказать, что то была не какая-то заурядная кочка, а целый островок из тверди, на котором росло с полтора десятка деревцев и еще какие-то невысокие кустики. И был этот островок едва ли не последним клочком земли, за которым стелилось, как бильярдное сукно, бесконечное море зеленых мхов.
– Нычка на том острове, – сказал Уваров. – Молюсь, чтобы никто не разорил тайник… Парни, вам лучше остаться здесь, потому как утопнутъ на энтом отрезке – раз плюнуть.
– Леха, ты остаешься здесь, – распорядился по-своему Анохин. – Федор, я пойду с тобой.
Передав Алексею «калаш» и пояс с «ПМ», – сейчас каждый грамм веса может быть не просто лишним, а даже смертельно опасным, – он с удивлением посмотрел на бывшего егеря, который принялся обшаривать противоположный склон кочки.
Уваров, пригнув рукой кустики морошки, вытащил из травы овальной формы плетенку, а затем и еще одну.
– Болотоступы, – пояснил он, ловко – как теннисист ракетку – проверяя пальцами натяжение и целостность отнюдь не потерявших гибкость прутьев, особым способом переплетенных между собой. – Я здеся их еще летось оставил… Даже не знал, паря, что они обратно мне сгодятся.
– Как хочешь, Федор, но я с тобой, – повторил Анохин.
Охотник пристально – как бы взвешивая что-то про себя – поглядел на него, затем протянул ему пару болотоступов.
– Ладно, паря, пойдем вместе. Здесь слега где-то осталась от энтих… которые потом обратно не вернулись.
Уваров вытащил из травы длинную жердь, затем, присев на корточки возле Анохина, укрепил на его ногах болотоступы.
Они, бредя шагах в четырех-пяти друг от друга, иначе истончившаяся пленка мхов не удержала бы их общий вес, преодолели уже треть расстояния до островка, этого конечного пункта их опасной прогулки по Адовым мхам.
– Вправо не ходи! – предупредил его Федор. – Там, где голубые и коричневые проплешины, прямой ход в трясину! Гляди внимательней, паря! Чем ядовитей цвет зелени, тем надежнее мхи тебя будут держать…
Поначалу Анохину в болотоступах передвигаться было даже легче, чем прежде; но по мере приближения их к островку каждый новый метр давался ему все с большим и большим трудом.
Уварову, кажется, приходилось еще труднее: болотная жижа доходила ему до колен, а порой и до бедра.
– Федор… – позвал его Анохин.
– Да, паря. – Уваров, который передвигался по этой тоненькой и крайне ненадежной пленке мхов, как эквилибрист по канату под куполом цирка, держа жердь для равновесия обеими руками, повернул к нему свое заляпанное грязью лицо. – Ну что, держис-ся иш-шо?
– Держусь… нормалек… Я вот что хотел сказать…
– Ну?
– Хочу сознаться кое в чем, – с усилием вырывая ногу из чавкающей пасти трясины, сказал Анохин. – Это я приложил руку к тому, что тебя, Федор, перевели из «девятки» в особый лагпункт! Опущу кое-какие подробности… Скажу лишь, что именно по моей вине, прямой или косвенной, ты угодил в эту нашу гопкомпанию…
Заметив, что Федор погрузился при очередном шаге почти по пояс, Анохин нагнул корпус в его сторону и потянулся к подзастрявшему в болотной жиже охотнику своим длинным щупом. Уваров ухватился за его кончик правой рукой – левой он опирался на положенную плашмя жердину, – потянулся… И выбрался на относительно безопасный участок мхов.
– Спасибо, паря, – надсадно дыша, сказал Уваров. – Далее полегше будет ит-ти… И за другое тебе спасибо, Сергей… не знаю, как по батюшке тебя величать.
– За что? – опешил Анохин. – Это ведь я у тебя плетенки для себя выпросил! Как-то не подумал, что тяжеловат я… Даже твои лыжи болотные едва меня на поверхности держат… Без меня, Федор, ты в этом снаряжении одним махом до островка бы добрался!
– Я о другом, паря, хочу сказать… Я тебя еще в Вятском СИЗО заприметил, когда ты дал укорот «синим». Грешен, думал, долго ты на зоне не проживешь… пырнут пером в бок, и всех делов. Но ты, командир, оказался непрост. Круто ты повел себя, очень круто.
– Да и ты, Дед, – Анохин невольно усмехнулся, – тоже, сдается мне, далеко не простак!
Когда до островка было уже рукой подать, Уваров наконец сознался.
– Не хотел при Лешке такое говорить… зачем парня грузить?! Тебе, командир, не в чем себя винить. Когда я по новой оказался в постылой «девятке», хотел я, грешным делом, руки на себя наложить. Ты, мил человек, можно сказать, новую жизнь мне подарил. Потому што ежели бы меня не выдернули в тот день из зоны, то ночью я бы уже в петле болтался.
Но вот наконец они добрались до цели. Запаленно дыша, Анохин принялся стаскивать с себя болотоступы. Уваров, пошатываясь, побрел на противоположную сторону островка, длина которого составляла примерно пятнадцать метров, а ширина от восьми до десяти метров.
